Она могла быть женственной и резкой, мягкой и напористой, страстной и лукавой, бескорыстной и предприимчивой, застенчивой и идущей напролом. Ее называли олицетворением русской женщины. 28 августа 2023 г. исполняется 75 лет со дня рождения народной артистки России Натальи Гундаревой.
Высокий градус
«Я все-таки из служивых — я бесстрастна, я патриотична, я родину люблю, театр свой люблю».
«По натуре я человек огромной разрушительной силы, но созидатель».
«Меня максималисткой называют. Дескать, жить с такой программой трудно — постоянно на пределе. А почему должно быть легко?»
«Каждый спектакль уносит часть моей жизни, иначе он никакого смысла не имеет».
Это цитаты из интервью, данных Натальей Георгиевной Гундаревой в разные годы. Мемуаров она не оставила, но о своей работе говорила охотно, себя оценивала точно и непредвзято. В трех афоризмах суть творческого служения народной артистки. Театр — главное. Родина — святое. Энергетика — на грани возможного. Искусство по природе своей жертвенно, в противном случае нет повода им заниматься.
Так она жила с самого начала. Мать хотела для нее другой, менее рискованной дороги. Но Наташа мечтала быть актрисой, и уже на втором курсе «Щуки» худрук вуза Борис Захава готов был дать ей диплом — курсовой спектакль явил студентку Гундареву сложившимся профессионалом.
По окончании Щукинского училища выпускницу приглашали четыре коллектива — она выбрала Театр имени Маяковского и прослужила там 30 лет. Символическое совпадение: ее последний спектакль «Любовный напиток» по пьесе Питера Шеффера «Леттис и Лавидж», сыгранный перед роковой болезнью, был о мистической силе театра.
А театральную известность принесла ей первая же большая роль в «Банкроте» по пьесе Островского, о которой Александр Володин писал: «В этой хамке и дуроломке Липочке колотилось счастливое необузданное сердце актрисы». В Сети есть фрагмент этого спектакля — можно убедиться в справедливости оценки маститого драматурга.
Благодаря студии литературно-драматических программ тогдашнего Центрального телевидения, регулярно переводившей значимые постановки в телеспектакли, доступны и другие свершения Гундаревой — искрометная Мирандолина в «Трактирщице» Гольдони, наивная простушка Марфинька в «Обрыве» Тургенева, красавица-крестьянка Ефросинья из «Стойкого тумана» по несправедливо забытому роману Анатолия Ференчука, смекалистая Дунька в «Любови Яровой», рассказчица с завораживающим голосом в моноспектакле «Тупейный художник» и еще с десяток интереснейших ролей.
Обидно, что от «Леди Макбет Мценского уезда», главного в ее жизни спектакля (так она считала), в широком доступе остался только 10-минутный эпизод объяснения Катерины с Сергеем, но и его достаточно, чтобы оценить, с какой самоотверженностью играет она нестерпимую любовь, с какой неистовой силой заклинает: «Ты меня так целуй, чтоб с этой яблони над нами цвет на землю сыпался. И в огонь с тобой, и в воду, и в темницу, и на крест».
Актриса рассказывала, что за три дня до спектакля, а играла она его без малого 13 лет, у нее портилось настроение, потому что не знала, донесет ли она до зрителя эту трагическую роль, когда душа с Богом разговаривает. Боялась, что Бог не захочет с ней говорить, просила: «Господи! Ну помоги мне! Не для себя прошу, а для тех, кто сегодня пришел!» Спектакли с такой предысторией были работой на износ, но иначе она не умела и не хотела.
Барышни-крестьянки
Зрители большой страны знали Гундареву по фильмам (их у нее было более 70). Любили Наталью Георгиевну горячо и преданно: трижды народное голосование журнала «Советский экран» признавало ее лучшей актрисой года. Звание народной она получила в 1986 году, но фактически стала ею с первых своих киноролей.
«Хорошо, что вы приглашаете в кино не только актеров, — писал один из зрителей о картине «Осень», вышедшей в 1974-м. — Крестьянка Гундарева отлично сыграла в фильме про крестьянку Тасю». В другой раз ее пригласили выступить на одном предприятии, она была больна и отказалась. «Ничего, — ответили ей, — вы просто посидите в президиуме. Вы для нас олицетворение русской женщины».
У нее не было амплуа, а у ее ролей, как бы сейчас сказали, референсов. Она оставалась единственной, неповторимой. Могла быть женственной и резкой, мягкой и напористой, страстной и лукавой, бескорыстной и предприимчивой, застенчивой и идущей напролом. Деревенские бабы, городские интеллектуалки, кустодиевские купчихи, фабричные работницы, педагоги, домохозяйки, бомжихи, крестьянки, мещанки, аристократки, императрицы — в каждой из ролей Гундарева была Гундаревой. Суперпрофессиональной актрисой и адвокатом своих героинь. Отпетых мерзавок она не играла. Не потому, что сценаристы не предлагали, а потому, что любила всех своих персонажей, вкладываясь в них щедро и безудержно.
«Все дело в мощи духа, который от России исходит»
Лихие девяностые, когда нищали одни и преступно богатели другие, рушилось кинопроизводство и мельчал театр, не повергли ее в ступор. Беспределу она противостояла со всей страстью недюжинной натуры, впервые публично заговорив о вещах вроде бы нетворческих: «Мы все равно будем и мыслить, и страдать, потому что такова наша духовная сущность, которую стали называть непонятными мне словами «менталитет», «имидж». Я думаю иногда: вот страна, в которой я живу, оборванная, обглоданная, разодранная на части, нищая и все равно вызывающая интерес и даже, по мнению некоторых зарубежных исследователей, несмотря на всю нашу разруху, таящая угрозу. Все дело в мощи духа, который от России исходит. Я прихожу в храм — он разрушен, одни кирпичи остались, но я все равно чувствую исходящую от него мощь, а остальное я могу дофантазировать, потому что главное существует: невероятная мощь, сила…»
Ее собственные мощь и сила оставались тогда практически невостребованными. В театре шли, по сути, антрепризные спектакли, а в кино Гундаревой всегда, по ее словам, игравшей определенный тип русской, российской, советской (как угодно назовите) женщины, предлагали какие-то «фитюльки».
«Кого сейчас я могу играть в наших фильмах? — сокрушалась она. — Проституток мне поздновато; бандерш — другой имидж. Предлагают законченных идиоток, объективно невероятных дур».
Тем не менее уходящей натурой она не стала, безошибочно отыскав в потоке шлака редкие жемчужины. Сыграла императрицу Елизавету Петровну в продолжении «Гардемаринов» и княгиню Шадурскую в сериале «Петербургские тайны». А также попробовала себя на политическом поприще, два года была депутатом Госдумы.
Позже рассказывала, что надоело сидеть на кухне и ругать правительство, но сделать, как ни старалась, удалось какие-то «мелочи». Однако среди них оказалось важное и долгоиграющее дело — благодаря ее хлопотам музыканты, журналисты, актеры, писатели, командированные на фронт Великой Отечественной, были приравнены в правах к участникам войны.
Ни превзойти, ни заменить
Весной 2001 года Гундареву увидели в новой работе — сериале «Саломея», а в июле случилось непоправимое, актрису разбил инсульт. Почти месяц газеты публиковали сводки о ее состоянии, зарождающиеся соцсети полнились пожеланиями скорейшего выздоровления.
Свое первое после трагедии интервью в августе 2002-го Гундарева дала «Известиям». Рассказала, что все последние годы жила в непрерывной гонке, когда утром за волосы стаскиваешь себя с постели, вливаешь в себя кофе, глотаешь сигарету, бросаешься в машину, мчишься на репетицию, примерку, спектакль, съемку, а к вечеру прибегаешь выпотрошенная, не понимая, куда ушел день. Что, может, судьба таким образом решила поставить ее на место — теперь она проживает жизнь иначе. И все время думает об истине, которая стала для нее главной: «Бог посылает испытания сильным».
Испытание болезнью оказалось для нее роковым. Три года спустя, не пережив еще один инсульт, Наталья Георгиевна скончалась, так и не вернувшись на сцену, чего страстно желала. Пустующую нишу никто из актрис даже не попытался занять: понятно было, что Гундареву ни превзойти, ни заменить невозможно. В год ее 75-летия ничего не изменилось. Место народной любимицы всех поколений по-прежнему вакантно.