Константин Алексеевич Коровин (1861-1939) был учеником А. Саврасова и В. Поленова в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Отсюда Коровин вынес любовное отношение к простой русской природе. Преподаватели пейзажного класса внушили ему понятие о красоте светлого свежего тона полотна, о красочности живописной палитры.
В 1883 году К. А. Коровин написал «Портрет хористки». Сияющие, нежные, серебристые краски полотна, свежесть и цельность его живописного тона свидетельствовали об исключительной восприимчивости глаза художника к ощущениям, получаемым непосредственно от натуры. Это было как бы окно, открытое на воздух, на дневной свет.
С 1880 по 1890 годы Коровин исполнил множество больших и малых полотен, где воочию раскрылось его огромное живописное дарование и где одновременно сказалась ограниченность его искусства. Художник необычайно верно передавал на полотне тональные отношения отдельных красочных пятен, подмеченные им в натуре. В то же время он чуждался кропотливо выписанных деталей. Его интересы художника сосредоточены были на передаче той безупречной красочной гармонии, той колористической цельности полотна, которая дается проникновенным и пытливым созерцанием живой природы.
Следует отметить, однако, что живописная красота, имеющая своим первоисточником реальный мир, представляла в глазах Коровина самодовлеющую ценность. В силу этого холсты Коровина, какие бы размеры они ни принимали, носили характер этюдов, где композиция была отрывочной, а живопись необычайно красочной и свежей, но и необычайно сырой. Поездки в Париж, где он видел картины французских импрессионистов, окончательно укрепили Коровина в его творческих позициях, но не сделали его художником-подражателем, целиком преданным иностранной моде.
В таких работах Константина Коровина, как «У балкона» (1886), «В лодке» (1887), «Покупка кинжала» (1889), «Ручей св. Трифона в Печенге» (1894), «Мостик», «Летом. Сирень» (1895), «Бумажные фонари» (1898) и многие другие, сюжет совершенно незначителен. Художник сознательно избегает какой-либо психологической остроты, драматических конфликтов, широких социальных обобщений в картине. Он изображает ту самую жизнь, которая расстилается у него перед глазами, — занятия и быт близких людей, сцены, увиденные из окна, с террасы, на реке, на дороге, в поле.
В 1890-х годах Константин Коровин принимает участие в создании декораций для спектаклей «Русской частной оперы» С. И. Мамонтова. Здесь он на первых порах работает вместе с В. Д. Поленовым, М. А. Врубелем, В. А. Серовым. Здесь же происходит его знакомство с Ф. И. Шаляпиным, выросшее затем в крепкую долголетнюю дружбу.
В 1900-х годах К. А. Коровин выступает как художник-декоратор на сцене московского Большого театра, петербургского Мариинского и других театров.
Работа в театре чрезвычайно обогащала Коровина как художника. Соприкасаясь непосредственно с музыкой Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова, с артистическим мастерством Шаляпина, Собинова, Ершова, Неждановой, с дирижерским искусством Направника, Сука, Рахманинова, Коровин воссоздавал в монументальных картинах на сцене целый мир живых красочных образов. Это были декоративные произведения огромного размаха, соответствующие стилю музыки и характеру ее исполнения. Гениальная музыка и ее несравненные исполнители давали здесь творчеству Коровина то, что ему порой недоставало, — большое народное человеческое содержание. И тогда Коровин поднимался к вершинам искусства. Строгая программность театрально-декорационной живописи, ее связь с величайшими произведениями музыки, литературы чрезвычайно благоприятно сказались в творчестве Коровина на оперной сцене.
Оживляя сейчас в памяти «Руслана», «Хованщину», «Снегурочку», «Ночь под Рождество», «Царя Салтана», «Сказание о граде Китеже», «Садко», «Корсара», «Конька-Горбунка» и другие спектакли, поставленные на московской сцене, в декорациях К. А. Коровина, по-настоящему оцениваешь его исключительный дар театрального художника-реалиста, равного которому не было среди его современников в России и за границей.
Вот открывается взору лесная поляна, озаренные вечерним солнцем деревья-великаны, заросли кустарников и трав, могучая зеленая стихия, где дева Феврония восторженно славит красоту природы. Вот перед нами покрытая утренней росой «Ярилина долина», озеро, заросшее кувшинками, осокой, где Мать-Весна вручает Снегурочке бесценный дар любви. Вот непроглядная чаща дремучего леса, где во мраке ночи блуждает по манию Лешего влюбленный Мизгирь; вот пенистое, синее «Окиян-море», где плывут стройной чередой «гуси-корабли». Вот глубокая прозрачная синева звездного неба, где верхом на черте скачет кузнец Вакула. Сколько разнообразия в композиции, сколько правды в общем живописном тоне каждой декорации, каждой сценической картины.
Даже в изображении сказочного мира Коровин-декоратор неизменно исходил от наблюдений живой природы. Импрессионизм довольно поздно проник в эту сферу творчества Коровина, связанного с великими реалистическими традициями русской и мировой культуры.
«Парижские бульвары» Коровина (серии 1890 и 1900-х годов) характерны своим внешним живописным подходом к действительности. Исполненные виртуозной играющей кистью, изысканные по своей тональности, они уже лишены содержательности, глубины, лишены аромата национальной поэзии, которую мы так живо ощущаем в «Мостике», «Зиме» или в «Летнем вечере». В пейзажах и натюрмортах Коровина 1910-х годов мы наблюдаем внешнее артистическое мастерство кисти, с необыкновенной легкостью набрасывающей на холсте те или иные живописные мотивы, мастерство, равнодушное к главнейшим вопросам жизни.
Коровин шаг за шагом переходит в эти годы на позиции импрессионизма.
Импрессионизм возник и развивался в Западной Европе в 1870-1880 годах. Сосредоточившись на передаче внешних зрительных ощущений, художники-импрессионисты исключили из живописи сложные значительные образы, глубокую тему и сюжет, самую идейную сторону искусства. И не случайно поздние импрессионисты обнаружили неспособность к изображению реального человека и действительной природы вообще, превратившейся у них в какие-то красочные миражи. Это мы можем проследить и в работах Коровина.