Николай Семенович Лесков начал свою литературную деятельность в качестве публициста в 60-е годы. В первых его очерках и рассказах («Погасшее дело», «Овцебык», 1862; «Язвительный» и «Житие одной бабы», 1863) выражены симпатии к крестьянским массам.
Автор «Тупейного художника» и знаменитого «Сказа о тульском косом Левше и о стальной блохе» был большим, ярко оригинальным, но и сложным, глубоко противоречивым художником, человеком трудной, даже трагической судьбы. Певец одаренности и героизма русского народа, он не понял революционную Россию 60-х годов и сковал свой огромный талант программой катковского «Русского вестника». Писатель с воинственным озлоблением выступил против «политических демагогов» и в своей статье о петербургских пожарах 1862 года объективно содействовал распространению коварной версии о студентах-поджигателях. Демократические и даже либеральные круги отвернулись от Лескова, объявили ему бойкот.
Потрясенный и озлобленный, он уехал за границу, где начал писать роман «Некуда» (1864), который принес ему новое тяжелое поражение. Автор этого романа не склонен считать, что революционные идеи 60-х годов лишены почвы и являются лишь легкомысленным увлечением модой. Среди «нигилистов» он видит не только извергов и циников, но и настоящих, кристально благородных, идеальных людей. Таков Райнер и такова героиня романа Лиза Бахарева. Как говорил М. Горький, она стремится (подобно Вере из романа Гончарова «Обрыв») «выпрыгнуть из гнилого, ржавого болота дореформенной жизни». Этот бунт и приводит Лизу к «нигилистам».
Но находит ли Бахарева счастье в своем искании нового? Нет! Судьба ее трагична. Среди «нигилистов» она чувствует себя одинокой, и «новая правда» преждевременно губит ее. Романист указывает на бесплодность «буйства» Лизы, он пытается убедить, что новую жизнь следует искать не в среде революционеров. И другая тенденция выражена в романе Лескова. Его честный и убежденный революционер Райнер — иностранец. Ему совершенно безразлично, на какой земле бороться за свое дело, за свои идеалы. Остальные «нигилисты» изображены Лесковым как бездельники и глупцы. А в конце романа отчетливо звучит и общий приговор, вложенный автором в уста молодого купца: «Мутоврят народ тот туда, тот сюда, а сами, ей-право, великое слово тебе говорю, дороги никуда не знают, без нашего брата не найдут ее никогда. Все будут кружиться, и все сесть будет некуда».
Полемику с нигилизмом, опровержение идей романа «Что делать?» Лесков продолжил и в последующих своих статьях («Николай Гаврилович Чернышевский в его романе «Что делать?»), и в романах («Обойденные», 1865; «На ножах», 1870-1871).
Но симптоматично, что Лесков тогда же начинает мучительно сознавать гибельность для своего творчества назойливой опеки Каткова, этого «убийцы родной Литературы». «На ножах» сам писатель оценивает как «худшее свое произведение». Пересматривает Лесков и свое самое Церковное произведение — хронику «Соборяне»; он вступает в разлад с церковностью. У писателя наступает разрыв с катковским кругом, а после смерти этого идейного вдохновителя реакции Лесков пишет статью «Памяти М. Н. Каткова», в которой последний изображен как враг России. Но Лесков не возвысился до идей разночинной демократии, не пошел дальше конституционного либерализма. Вместе с тем существенно и то, что пересмотр Лесковым своего пути, признание своей неправоты перед шестидесятниками совершаются в условиях нового демократического подъема в стране. В период 70-90-х годов крепнет критическое отношение писателя к российской действительности, особенно к церкви («Мелочи архиерейской жизни», «Нашествие варваров», «Загон», «Административная грация», «Заячий ремиз» и др.).
Все это дает основание считать, что наследие Лескова, его место и значение в истории русской литературы нельзя рассматривать через призму написанных им антинигилистических романов. М. Горький видел и огромное положительное содержание, оригинальное мастерство в произведениях Лескова, самобытнейшего русского писателя, тонкого знатока русского народного быта, умеющего прекрасно чувствовать то неуловимое, что называется «душою народа».
Самое ценное в наследии Лескова составляют рассказы, в которых он воспел героизм русского народа, его необыкновенную талантливость и красоту души. Лесков создал цикл рассказов о «праведниках» («Инженеры-бессребреники», «Кадетский монастырь», «Несмертельный Годован»). В них речь идет о маленьких простых людях, о тех «невидимках с большими сердцами», которые самоотверженно отдают себя служению добрым делам. В этом, конечно, проявилась характерная для, Лескова иллюзия — он думал зло жизни победить добрыми делами. Но эта лесковская иллюзия симптоматична: она свидетельствовала о твердой вере писателя в высокие моральные качества русского народа.
Большую ценность представляют и рассказы другого цикла, такие, как «Запечатленный ангел» (1873), «Очарованный странник» (1873), «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе» (1881), «Тупейный художник» (1883). Лесков видел трагедию народных талантов в условиях царской России, но он воспел творческий труд народа, открыл в нем необыкновенные художественные таланты, новаторов техники. Существенно и то, что Лесков связал одаренность народа с его высокими моральными качествами. В «Запечатленном ангеле» неграмотный кузнец Марей своей сметливостью удивляет английских инженеров. В «Тупейном художнике» речь идет о судьбе талантливой крепостной артистки и театрального парикмахера-художника. В сказе о Левше чудесный мастер-оружейник совершил чудо — подковал сделанную англичанами стальную блоху, которую даже невозможно рассмотреть без «мелкоскопа». Но судьба их всех носит драматический характер.